Почему и как индейцы искоренили эмоции из жизни?
Индейцы с детства были для нас образом отчасти таинственных и безусловно привлекательных героев. Сат Окх, Белая Сова, Фенимор Купер – книги этих авторов читались и нашими родителями, и нашими дедами в некоторых случаях (а у кого и прадеды застали данное чтиво). Лица без эмоций и выдержанность вождей и воинов всегда захватывали, однако каким образом и для чего индейцы так вытесняли эмоциональность из своей жизни? Ведь такое явление было универсальным и от племени не зависело.
Вопрос «Почему?» отчасти прост. Культ воина у этого народа был в основе, а воин – это тот, кто служит голосу разума и умеет слушать свое сердце без иллюзий. Здесь, кстати, традиции самураев, казаков-характерников или индейцев практически идентичны. Но как именно добиться такого итога? Как согнать проявления эмоций со своего лица?
Все начиналось с детства, когда для мальчика демонстрация реакции на физическую боль считалась ключевым барьером на пути к становлению мужчиной. Достигая 16 лет, индейский юноша получал право пройти обряд Посвящения. Весьма жесткий обряд, от вида которого у большинства их современных сверстников волосы встанут дыбом, если сознание не покинет раньше.
Юного воина привязывали кожаными ремнями к ритуальному столбу. «Привязывали» - это значит, что сами кожаные ремни проходили сквозь специально прорезанную кожу самого юноши. И претендент на статус мужчины и полноценного воина должен был начать свой танец, исполняя его до тех пор, пока он «не освободится от пут». А это значило танцевать до полного разрыва собственной кожи в тех местах, где сквозь нее были продеты весьма крепкие ремни.
Такой танец выдержать под силу было не всегда: иногда воин терял сознание, а вот проявление эмоций было куда более редким явлением. Тот, чье испытание прерывалось, имел возможность повторять его, когда раны заживут, до прохождения.
Эмоция трактовалась как слабость духа, а воин со слабым духом невозможен. И если мужчина (а назвать «мальчиком» того, кто подобный ритуал Посвящения прошел, язык не повернется) способен сдержать все свои эмоции даже в такой момент (однозначно непростой), то под силу ему и другие трудности, которые могут быть в воинской жизни.
Хотя эмоции имели место: показывать их можно было богам, да и то по особому ритуалу. Индейский писатель Сат Окх, бывший сыном одного из племенных вождей (в то время как мать его была полячкой) неоднократно в своих книгах писал, что вождя, на лице которого можно было прочесть эмоции, могли не признать в собственном племени.
Еще одна причина сдерживания эмоций куда глубже, чем кажется. Индейцы верили, что любое выражение мысли мимикой и даже словами ослабляет возможность мысленного диалога. И проницательность индейских старцев, которая во многом схожа с проницательностью старцев восточных, основывается в настраивании «внутреннего диалога с миром».
«Чтобы видеть сердцем, надо не только иметь чистые помыслы и обладать ясностью мыслей, надо научить себя говорить только на внутреннем языке», - говорили индейские старейшины. С этой точки зрения эмоции стирали настоящее и насыщали человека слабостью и иллюзиями, не неся в себе «истинной информации».
Практики молчания, которые можно встретить даже в христианстве или исламе, в индейских традициях были моментом усиления своего внутреннего диалога. Но пока ты не отрекся от «рабства эмоциям» - ты не можешь сделать шаг дальше.
И даже индейские жены (скво) тоже почитали стремление не выдавать эмоций. «Лишь ути (ути - мальчик, который не добыл собственного имени пока что) могут себе по незнанию позволить то, от чего им предстоит отречься скоро», - писал Сат Окх.
