Ездил к маме на юбилей.
Восемь утра. Схожу на горячий задымленный перрон маленького депрессивного провинциального городка. На абсолютно пустой привокзальной площади беру такси.
Таксист, заплывший жыром мрачный дядя, снимая с руля жывот и машину с ручника, внимательно на меня смотрит и говорит.
— Привет! Не узнаешь?
Я минут пять в него вглядываюсь, говорю
— Если бы жира пудов пять стопить, и волосы из ушей на голову обратно вернуть, был бы сильно похож на моего лепшега корефана Колюню Амосова.
Он говорит
— Вылазь нах@й!
Я говорю
— Куда вылазь?! Вези давай, а то диспетчеру щас нажалуюсь. Уволят ведь тебя.
Ключ повернул, говорит
— Ладно, х%й с тобой. Щас на роговскую свалку заедем, монтировкой по голове ебну, и все дела. Деньги лучше щас все отдай, чтоб мне потом с твоим обезображенным трупом не возиться.
Я говорю
— Ага, "ебну", щас, как же! Ты у мамы своей разрешения спросил? Ты же без мамкиного разрешения даже пернуть боялся, не то что за яблоками слазить. А Нинка Смирнова? Что, не помнишь, как мне пришлось с ней всю ночь на сеновале вместо тебя кувыркаться, потому что тебе "мамка только до десяти разрешила"? А?
Как я из машины выскочить успел, не знаю. Полчаса, гад, за мной по площади гонялся.
Оказывается, он на этой Нинке пятый год женат.
Не, ну мне-то откуда знать, если я там шесть лет не был?
